Ничего не предвещало громов и молний в нашем офисе, хотя тревожных слухов уже было немало. Встретившийся в лифте здания улыбчивый мужичёк из отдела Урбан Ленд вопрошал меня о том как сыграют в хокей русские с канадцами. Подумав немного я с улыбкой сказал: «Конечно же выиграют русские!». Пройдя к своему кюбиклу и повесив свою куртку на спинку стула, кот уселся за компьютер. Как всегда, с утра Матроскин начинал просматривать почту, которая обычно приходит из рассылок по офису. После этого он начал делать свой очередной проект.
Через полчаса к кюбиклу подошёл сурвей парти чиф (начальник геодезической бригады) с нашего отдела и протянул мне диск, который обещал записать. На диске были записаны разные программки, которые я просил у него в качестве обмена софтом. Я дружил с этим негром из Зимбабве, который был на удивление интеллегентен и порядочен. Протянув мне диск он сказал, что это то, что я просил его, и что другой возможности отдать мне диск у него уже не будет. Заметив грусть в его глазах я спросил в чём дело. Глядя мне в глаза он ответил «Меня увольняют».
Встав со своего кресла я положил руку ему на плечо и выразил сочувствие. Тед, а так звали этого негра, ответил, что причину ему не объяснили и видимо он последний раз в этом офисе. Мы пошли в кафе и сели за столик в фойе нашей фирмы. Тед начал говорить как мы здорово работали вместе, когда я ещё был парти чифом. Я вспомнил, что действительно Тед всегда был очень деловит на работе, сидел в траке и делал расчёты для очередных разбивок. Когда требовалось «поднажать», он сам доставал кувалду из трака и вбивал пины в землю — железные прутья, длиной в 80 см., которые обозначают углы проперти. Через полчаса Тед ушёл, попросив меня отдать менеджеру свою магнитную карточку, по которой он имел право зайти в офис и бесплатно парковать геодезический трак на трёхэтажной бетонной стоянке нашей фирмы.
Когда я вернулся в отдел я увидел разительные перемены в нём: кто-то куда-то бежал, кто-то ворошил свои бумаги, вытащенные из ящика. Слева от меня я услышал всхлипы и когда поднялся с кресла увидел китаянку, которая плакала, уткнувшись в клавиатуру своего компьютера. Подойдя к ней я спросил в чём дело. Посмотрев на меня, она на истерической нотке ответила, что её жизнь с сегодняшнего дня кардинально меняется.
Я попытался её успокоить. Здесь она, сдерживая рыдания, объяснила, что неделю назад был уволен её муж. В этот же вечер он напился, и когда он возвращался домой его сцапала полиция. Ему скорее всего вынесут вердикт управления в нетрезвом состоянии, наложат огромный штраф и сделают криминал рекорд, с которым ему будет трудно найти такую же работу в Канаде. Отвернувшись она помолчала. Молчал и я, так как не знал что сказать. Потом она повернула ко мне заплаканное лицо и сказала, что они уже подготовили документы на спонсорство её больных родителей и собирались их послать на днях в правительство. Но без наличия работы это уже стало не реально. К горлу подкатился горьковатого вкуса ком, но собравшись с силами я спросил, почему бы ей не отдать документы самой? Здесь слёзы опять потекли ручьём из её глаз. Она порылась в ящике своего стола, достала салфетки, вытерла лицо и ответила, что десять минут назад ей объявили, что она уже не работает в нашей фирме. Не помню что я ей говорил, но что-то вроде того, что она хороший специалист и наверняка найдёт работу в течении недели.
Проплакавшись и вытерев слёзы, китаянка вставила, что видимо придётся продавать их дом, так как такой большой им уже не нужен. При этом она посетовала, что цены на жильё упали, и видимо придётся отдавать банку разницу в цене, что-то порядка 30 тысяч долларов, что сведёт их накомпления к нулю. Так же она сказала, что придётся возвращаться в Китай, так как родители её уже престарелые и требуют ухода. Детей придётся забирать с собой и устраивать в китайскую школу. Я не работал с ней, но неоднократно видел, что в течение полугода, с тех пор как она устроилась к нам, с ней обязательно кто-то из старых офисников сидел, постоянно что-то показывая на компьютере. Когда я начинал работать в офисе мне никто толком ничего не показывал на компьютере. А здесь… полгода… из чего я сделал вывод о том, что она не блещет интеллектом. Но в этот момент это уже отошло на второй план и мне стало откровенно жалко её и её семью.
С тяжёлым осадком на душе я сел в своё кресло. Мысли перескакивали с одного проекта на другой и я поймал себя на мысли, что уже не могу делать проекты, ибо мои пальцы уже вышли из-под моего контроля. Вдруг еле слышный сигнал моего компьютера известил меня о новом прибывшем сообщении на Аутлук. Вытащив негнущимися пальцами на экран монитора сообщение, я прочитал от знакомого, с которым утром в лифте беседовал про хоккей: » С сегодняшнего дня я не работаю в фирме. У меня было хорошее время, когда я познакомился с тобой в нашем офисе. Спасибо за приятное общение».
Спустя несколько минут я увидел как один работник, воткнув свою флешку в компьютер, что-то скачивает с него. Об этом ясно говорила маленькая лампочка, мигающая на флешке во время скачивания и обмена информацией. Хочу сказать, что в нашей фирме было запрещено копировать какую-либо информацию на носители и так же сливать информацию на компьютер, дабы не занести вирусы и исключить утечку информации. Делая это, человек видимо уже ничего не терял, так как был уволен.
Прошла одна женщина, работающая в кюбикле в одном со мной ряде. Я её недолюбливал по причине того, что она много говорила и мало делала. Она сказала, что рада была работать со мной, но, к сожалению, она уволена. Мы распрощались с ней как друзья, и она, взяв коробок с папками и разными личными вещами подмышку, удалилась.
К моему соседу подошли двое. Один из них был менеджером и объявил Майклу — моему соседу, что с сегодняшнего дня он не работает в офисе. В этот же момент второй человек, видимо из компьютерного отдела, выключил компьютер Майкла. Побагровевшее лицо соседа говорило о сумбурных мыслях, которые пронеслись в его голове. Все вокруг оглянулись и молча наблюдали, как Майкл собирает свои вещи. Мне он отдал свою линейку, стикеры, ручки и хайлайтеры. Те двое стояли рядом и наблюдали, не отходя ни на шаг. Чего наблюдали? И тут я вспомнил, как тот работник скачивал на свою флешку информацию с компьютера. Видимо информация об этом дошла до менеджмента, и теперь над каждым работником стоят двое, чтоб этот работник со злости не уничтожил базы данных или просто не произошла утечка информации. Практически под конвоем Майкл вышел из офиса.
На следующий день, зайдя в офис, я увидел картину опустошения. Сиротливо стояли столы, за которыми ранее сидели люди, с которыми я выяснял детали проекта, экраны компьютеров были выключены, редкие оставшиеся в помещении люди сидели за столами со своим утренним кофе и явно не работали над проектами. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то разговаривал с соседом, но разговор, судя по лицам, был не весёлый…
По Канаде гулял кризис. Моих друзей увольняли одного за другим, газеты были наполнены статьями о возрастающей каждый месяц безработице. Читая на нашем форуме о «стабильном и надёжном будещем в Канаде», о котором пишут желающие иммигрировать, мне захотелось вздохнуть и процитировать:
«И восторг в их глазах
Нам уже не понять»
