Прилёт Матроскина в Волгоград был чем-то вроде шока, холодного душа, взбодряющего и отрезвляющего. Первое, что поразило Матроскина после приземления в России, это грязь. Грязь была везде, где только можно быть грязи: в аэропортах, на центральных улицах, на остановках, в маршрутках, в автобусах. Оббитые углы, грязные окна, обшарпанные двери, ободранные лифты, оплёванные урны оскорбляли взгляд, целлофановые пакеты, сигаретные пачки плавно и трогательно перекатывались по улицам, дорогам, лежали кучками в зарослях бурьянов. Скопления окурков, прибитые ветром к водостокам, наносы песка на асфальте дополняли картину разрухи и запущенности.
Конечно же, первое, что встретилось Матроскину в аэропорту, это местные бомбилы, покручивающие ключи от автомобиля на пальце и предлагающие путешествие от аэропорта до Волгограда за 1000 рублей. На Кота набросилось сразу пять бомбил. Главным аргументом одного из них было предложение ехать на Тойоте, а не на Жигулях. Поняв, что это примерно расценки Калгари, Матроскин отказался, найдя по соседству, на противоположной стороне дороги маршрутку в центр города за … 20 рублей. 
Глядя на убожество вокруг, жизнерадостная усатая физиономия Кота, постепенно сползала от состояния улыбки, от готовности всех благодарить и уступить дорогу, к выпученным глазам. Невзначай счастливое лицо Матроскина трансформировалось в напряжённую гримасу. Первый признак напряжения был испытан, когда по прилёту в Москву Матроскин автоматически на английском языке сказал бортпроводнице слова благодарности. Благодаря тонкому слуху уходящего Матроскина он уловил вопрос бортпроводника «А чё ему надо?», на что его коллега пожала плечами. Многолетняя привычка говорить на английском в официальных местах ещё не раз подводила Матроскина, и перед тем, как что-то сказать он заикался, и потом, делая над собой усилия, говорил на русском.
Первая вылазка Матроскина была в центр города. Сняв со своей кредитной карточки в ближайшем банкомате 5000 рублей, он позже выяснил, что за каждую транзакцию с его счёта волшебным образом исчезает 5 долларов за транзакцию. Гуляя по городу, можно бесконечно удивляться сильно растрескавшемуся асфальту на улицах, разбитым бордюрам или полному отсутствию оных, обшарпанности зданий, среди которых изредка гордо возвышаются современные бетонно-стекольные торговые комплексы богатых фирм. Таким образом Матроскин, как профессор Плейшнер по Берну, ходил по городу и, озираясь вокруг, смотрел на всё с изумлённым видом, пока при переходе улицы у самых его ног не затормозила Волга. Многолетняя привычка приоритета канадских пешеходов, порождённая человеколюбивыми канадскими правилами, подвела Матроскина, и он пошёл по пешеходному переходу, не посмотрев по сторонам. Остановившись у самых ног Матроскина, водитель Волги прокричал что-то грубое и покрутил ему у виска. С тех пор Кот решил быть осторожней.
Уставший от впечатлений, Матроскин решил отдохнуть на лавочке садика Саши Филипова, предварительно выпив баночку джин тоника. Закрыв глаза и задумавшись об увиденном, он услышал, как к нему кто-то подошёл. Открыв правый глаз и посмотрев на мужичка в грязных джинсах, он вдруг услышал «Зравствуйте!» Матроскин промолчал. Тут пьяненький мужичок вдруг запел: «Есть одна у лётчика мечта – высота, высота». 
Открыв второй глаз Матроскин пробормотал: «Сеня, лётчики это не актуально…». В наступившей тишине послышалось топтание и потом прозвучал вопрос «А что же актуально?». Надо ли продолжать, что ответ был «Остров невезения!». На это бомж пробормотал что-то вроде «…не понял». «Россия это остров невезения, теперь понятно?», ответил Матроскин, поднялся и побрёл дальше смотреть красоты Волгограда.
Вконец уставший Кот, взяв ещё банку джин-тоника, и купив тетрадку с авторучкой, сел на улице в кафешке невдалеке от центрального загса, посмотрел на памятник основателям Волгограда и стал писать эти записки. Записывая свои впечатления, он обратил внимание, как к нему подсела с закуской дамочка средних лет и стала кушать. Тут захотелось Матроскину задать ей пару вопросов и он, покряхтев, начал разговор:
-Извините, как вам живётся в Волгограде?
-Спасибо, хорошо.
-А разве вы не видите этот мусор вокруг, грязь и неухоженность?
-Это всё временное.
-На столько долго это временное?
-Россия сейчас переживает возрождение и обязательно с Божьей помощью возродится!
У дамочки сверкнули глаза и появилась целеустремлённость взгляда как у лиц знаменитого памятника «Рабочий и колхозница». Продолжение разговора явно не понравилось дамочке:
-Вы считаете, что мусор на улицах нужно убирать с божьей помощью?
-Не богохульствуйте. Вы не понимаете, что только с Божьей помощью можно справиться с нищетой и возродить Россию.
-Извините, а человеческие усилия к возрождению России прилагать разве не обязательно?
-Одному Богу известно что обязательно, а что нет, сказала дама, и взяв пустую тарелку, ушла.
После этого разговора Матроскин поймал себя на мысли, что ему стало очень трудно понимать жителей Волгограда, ибо их логика для него стала какой-то малопонятной, и разговаривая на одном с ними языке, у него всё время не уходило ощущение, что разговор идёт всё-таки на разных языках. Перлы в маршрутке типа «скажите громче остановку, а то я не заторможу» или ответ на вопрос куда идёт маршрутка «а куда вам надо?» ставили Матроскина в тупик.
Удивительна была готовность людей общаться. Сидя в маршрутке и наблюдая по сторонам, Матроскин услышал вопрос: «Первый раз в Волгограде?», на что он ответил, что просто давно уже здесь не был. А где вы живёте? «В Канаде», ответил Кот. После ответа у женщины пожилых лет сделались круглые глаза и она, набрав в лёгкие побольше воздуха, заговорила… Нет, это был не просто разговор, это был монолог-лавина с деталями и подробностями, касающимися её сына, невестки, братьев, сестёр и разных других родственников, которые живут в разных городах и странах. Это было извержение вулкана, которое остановить было не возможно. И вдруг тётка, зыркнув по сторонам, выдохнула: «О, Господи! Я проехала остановку!». Маршрутка заржала, а тётка закричала водителю: «остановите…», отчего водитель так тормознул, что она чуть не улетела на передние сиденья.
Маршрутки Волгограда это отдельная песня. Обычно народу набивается туда столько, сколько вместится. Кто стоит на ступеньках, кто согнулся в три погибели, и обычно время от времени слышалась просьба водителя вроде «Женщина, присядьте». Это случается, когда маршрутка проезжает пост ГАИ. Однажды Матроскину даже посчастливилось увидеть маршрутку, у которой из окна боковой двери высовывалась задница. Да, проезжает мимо маршрутка, а из форточки высовывается задница в джинсах, не вместившаяся в автомобиль. Ситуация была комическая, прям по Задорнову, и заставляла Матроскина и смеяться и плакать одновременно.
Удивляла Матроскина так же крутость, которая везде выставлялась на показ, везде навязывалась. В магазине сотовых телефонов Матроскин попросил простой сотовый телефон, без камер и наворотов, но работающий на четырёх частотах. Заметив удивлённый взгляд, Кот пояснил, что такой ему нужен, чтоб иметь возможность разговаривать как в России, в Европе, а так же в Америке, при этом заметив, что везде частоты работы телефонов разные. Ответ девушки был прост как таблица умножения: «Таких телефонов у нас нет». При этом она добавила: «А зачем вам простой, возьмите вот эту Нокию, она крутая». Опять Матроскин пояснил, что крутая ему не нужна, а нужна простая. Разговор с продавщицей явно не получался и Кот ретировался из Магазина.
Тут же, в магазине, к нему обратилась девушка и спросила есть ли у него дома компьютер. «Да, пять штук», ответил Кот. Девушка удивилась: « А зачем вам пять?», а потом, спохватившись спросила есть ли у него интернет, на что получила утвердительный ответ. Тогда она вдруг быстро заговорила про какую-то акцию подключения к интернету. Кот остановил её, сообщив, что её акция ему явно не понадобится, ибо он живет в Канаде, а там другие акции.
Весь срок пребывания Кота в Волгограде прошёл под девизом «остаться в живых». Постоянно и везде Матроскин натыкался на непонимание, ощущая на каждом шагу разницу в мышлении волгоградцев и своего канадско-котярьего, и в конце концов почувствовал себя инопланетянином в родном городе. Ностальгируя и одновременно поражаясь чужестью этого некогда родного города, он подумал, что условия жизни человека меняются, меняя и формируя его мышление. Он лишний раз убедился, что бытие определяет сознание.
В Москве его ждали несколько иного рода российские фокусы. В каком-то элитном торговом центре, остановиться у которого было очень сложно ввиду отсутствия больших парковок, наткнулась котярья семейка на дамскую сумочку приличного вида. Жена, увидев на ценнике 3000 рублей, и поняв, что это примерно 100 баксов, решила купить её. Подойдя к кассе, она протянула сумочку и стала доставать деньги. Тут вдруг продавец, уткнувшись в компьютер, произнёс что-то вроде «Опа!». Уставившись на продавца, Матроскин спросил «Что это означает, может неполное неприличное слово?», на что был получен ответ, что сумочка стоит 4500. На возражения, что на ценнике стоит сумма 3000, продавец вот что ответил (хочется как Задорнов спросить «Приготовились?»):
«Я чё, вам тут буду все триста ценников менять?»… На такой вопрос Матроскин, не поняв, пожал плечами. Возражения, что в цивилизованных странах принято продавать товар по цене, указанной на ценнике, в расчёт продавцом не брались. Тот твёрдо стоял на своём. От сумки по принципиальным соображениям пришлось отказаться, в надежде, что в другом магазине такого не повторится, и там найдётся сумочка получше. Дома, от родственников мы узнали, что это нередко встречающееся московское кидалово, в надежде, что покупатель, облюбовав товар, всё-таки заплатит завышенную сумму, из которой разницу между полученными деньгами и реальной стоимостью продавец положит себе в карман.
Взлетая на Боинге, вылетающем во Франкфурт, и в последний раз взглянув на Москву с высоты самолёта, Матроскин испытал странную смесь чувств прощания с родиной и глубокого разочарования увиденным. Под наплывом этих эмоций он вдруг вспомнил давно забытые стихи, поражаясь пронзительной меткости изложенных Лермонтовым четверостиший:
Прощай немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
